Очередная моя ностальгическая байка будет посвящена ССО. Сейчас эта аббревиатура вызывает разные ассоциации: у корпораций - «Директор по связям с общественностью», у патриотов - «Силы Специальных Операций», у инвесторов - «Комитет организаций-соучредителей», у гламурных девочек «Cosmetic Company Outlet» и т.д…
У нас же, моих сверстников-ровесников, юность и молодость которых пришлись на 60-е – 70-е, ССО – это всегда «Студенческий Строительный Отряд» и ничего больше.
Отряд "Альтаир" готов к выдвижению к месту работы
Не буду вдаваться в историю появления и развития студенческих стройотрядов вообще – гугла и викепедия вам в помощь. Я про них узнал, поступив в Карагандинский Политехнический Институт, бывший в те времена центром стройотрядовского движения Караганды.
Именно в КПТИ формировались строительные отряды, другим вузам этого не разрешалось - у них были свои планы на студентов в летние каникулы: медики могли подрабатывать в больницах, педики (ох, извините, так ласково мы называли контингент, в основном интеллектуально-женский из педагогического института) несли повинность в качестве пионервожатых, физкультурники тренировались на спортивных сборах и т.д.
Приобщиться к ССО могла только небольшая часть медиков, которых по дружбе или по протекции брали в строительные отряды по прямому назначению: заботиться о здоровье, и студентки кулинарного техникума, тоже для употребления по назначению. Но, даже приобщившись, медики и повара не могли претендовать на большие заработки в ССО наравне с бойцами.
К слову сказать, политехники тоже не в полном составе отправлялись строить кошары и тянуть рельсы: те, кого родители и так неплохо содержали и у кого был свой декан, оставались при кафедре перекладывать бумажки или белить стены, те, кто не любил вкалывать, но и не имел блата в деканате, отправлялись на сельхозработы. Просто отдохнуть все два месяца каникул дома, поспать вволю, погулять с друзьями не удавалось никому.
Важную роль в стройотрядовском движении играла символика: форма, значки, надписи, флаги. Участники отрядов назывались бойцами, руководители – командирами. Были и комиссары, на них лежала обязанность следить за морально-политически-патриотическим уровнем бойцов.
Выражалось это в том, что комиссар по возвращению отряда в пенаты должен был представить в деканат и Комитет Комсомола отчет, а проще, донос на всех бойцов. Времена, правда уже не очень соответствовали первоначальному смыслу, и мой отчет, как и отчеты всех моих соратников комиссаров сводился к фразе: «За время… случаев аморального, антипартийного… поведения со стороны бойцов отряда не было». Такой отчет очень устраивал и деканат и комсомол, а КГБ, похоже, он просто не интересовал.
Я - комиссар, Витька - командир. Ежедневный подъем флага и развод. Аул Бесоба.
Второй обязанностью комиссаров было проведение политинформации. В нашем отряде политинформации любили: каждый по очереди должен был рассказать свежий анекдот, комиссар, т.е. я, вел журнал, в котором отмечались все расказчики и тема политинформации: если про Чапаева, то «Герои гражданской», если про Вовочку, то «О роли молодежных организаций…», если про бля..й, то «О подвиге жен декабристов»…
Вот мы и подошли к главному: заработкам. Да, политехники в стройотряды ездили за деньгами. Не только, конечно, за деньгами… Первый раз, после первого курса многие ехали еще и за романтикой, за туманом и запахом… Это проходило ко второму отряду, а в последний четвертый, между четвертым и пятым курсом, если не мешала военная кафедра со своими сборами, ехали в основном за деньгами.
Зарабатывали по-разному: были элитные денежные отряды и были обычные такие, широкого назначения. Элитные (назовем их так) стройотряды специализировались на высококвалифицированных и высокооплачиваемых работах, обычные – строили бесконечные двухквартирные домики-коттеджи для селян и кошары для овец.
В обычных отрядах было все: и романтика, и любовь с морковью или без, и купания при луне, и костры с гитарами, и районные, республиканские, всесоюзные слеты ССО с комсомольскими вожаками, призами, местами и почетными досками… Деньги, которые там зарабатывались, соответствовали зарплате молодого советского инженера: за сезон (обычно это 1,5 – 2 месяца) можно было заработать 200-450 рублей, что было в 4-5 раз больше стипендии. На эти деньги можно было приобрести одежду на год и, иногда, что-то небольшое для души – магнитофон «Айдас» или мопед «Рига», например. А можно было и пропить-прогулять в течение недели после возвращения в город.
В элитных отрядах была только работа, немного выпивки для сна, немного футбола после обеда в воскресенье и все. Но и зарабатывали совсем другие деньги. От 1000 до 2000 рублей. Этого хватало купить матери шубу, девушке золотую цепочку с кулоном, пошить костюм в ателье и еще кучу серьезных вещей, поднимающих самооценку молодого человека: «Батя, да я больше тебя заработал!».
Я, как и положено молодому и зеленому, первый свой стройотряд провел в романтизме с гитарой в должности комиссара, потому, что был старостой группы. Командиром отряда был Витя Гафнер, потому, что был постарше нас всех, успел послужить и поработать до института.
Девочек и мальчиков в нашем отряде было примерно поровну, жили мы в большом ауле Бесоба у подножия невысоких живописных скалистых гор, изобилующих красивейшими укромными расщелинами и ущельями, поросшими березняком, осинками и кустарником, между которых прятались полянки с сочной зеленой травой. В общем, все располагало к флирту и распеванию песен под гитару.
Песни в нашем первом отряде были либо туристические, либо жалостливые дореволюционно-ностальгические про любовь графьев, несчастную судьбу камергерских дочек и пр. Почему, не знаю. Вернее, про туризм и геологов понятно: время такое было, а вот про графьев…? Особенно пользовались успехом: «Кадеточка», «Вез я девушку тройкой почтовой», «Москва златоглавая», «Черная моль»…
Хорошему времяпрепровождению в Бесобе способствовал наш доктор, студент мединститута Юра. Он появился перед выездом отряда с пятью огромными, литров по 10-15 объемом, и тяжелыми медицинскими никелированными биксами-стерилизаторами. Сказал, что в биксах стерильные медицинские инструменты, которые могут пригодиться ему для работы. Как выяснилось позже, Юра не врал: в каждом биксе лежал медицинский инструмент. Именно один инструмент: шприц, скальпель, зажим… И каждый инструмент в отдельном биксе был залит в целях стерилизации чистейшим медицинским спиртом.
Строили мы, как и положено, коттеджи, причем все, в основном, закончилось заливкой фундаментов, а до стен так и не дошло. То ли конкуренты армяне кирпич уворовали, то ли время незаметно пролетело.
В элитных отрядах была пахота и большие деньги. В них можно было попасть только по рекомендации. Работать в таком отряде мечтали не только студенты, но и аспиранты, и младшие преподаватели.
Строительный отряд, в котором я также комиссарил, и в который ездил все остальные разы пока учился, назывался «Альтаир». Отряд специализировался на строительстве телефонных линий и линий электропередач. Строили в основном линии между совхозами и их отделениями. Телефонку и линии до 35 Кв на деревянных или бетонных опорах, линии 110 Кв на металлических. Отряд был хорошо оснащен технически: бурилки на вездеходах ГАЗ-66, автокраны, тягачи Уралы и КРАЗы.
Отряду «Альтаир» я обязан своей бородой – как отрастил ее там в первый раз, так и остался в ней, с небольшими отступлениями, на всю жизнь. Отрастил бороду не из желания повыпендриваться, а по необходимости. Дело в том, что деревянные опоры длиной 11-12 м, были насквозь до черноты пропитаны креозотом. При 40-ка градусной жаре креозот непрерывно испарялся – вокруг каждого столба стояло креозотовая дымка.
В спецовке, которая как-то хоть защищала тело от креозота, свариться от солнца можно было за час-полтора. Поэтому мы придумали работать в балахонах на голое тело, сшитых из белых простыней. Работа на столбах заключалась в креплении основного провода к керамическим изоляторам. Провод накидывали сразу на 2-3 км столбов, а потом мы бригадой в 10 человек на монтажных когтях залазили сразу на 10 столбов, крепили провод и переходили на следующие 10 столбов. Автобусы рейсовые останавливались и пассажиры выходили посмотреть на нас, сидящих на столбах в белых балахонах точь-в-точь, как рисовали в то время или чуть раньше карикатуры на Ку-Клус-Клан.
Так нам удавалось защитить тело, а вот лицо… Лицо от креозота трескалось и было похоже на такыр, из трещин которого сочилась сукровица. Оказалось, что хорошей защитой служит борода. Так я и отрастил бороду…
Характерно, что нашим начальникам и нам даже в голову не приходило, что есть на свете респираторы, защитные очки, маски и пр. У нас ничего такого не было, хотя, инженер по технике безопасности был…
Девочек в «Альтаире» не было. Ни поварих, ни медичек. Жили в общежитиях, лечились в поликлиниках, ели в рабочих столовых. В отличие от сельско-строительных отрядов, местные ребята с нами отношений не выясняли: нам не нужны были их девочки, у нас не было своих… зато нас было много и у каждого пояс с тяжелой монтерской цепью и острые стальные когти для лазанья по столбам, переброшенные через плечо.
Я в "Альтаире". Небольшой отдых в обеденный перерыв в 44 градуса жары. Телефонка Джезказган-Джезды-Улутау
Всего не напишешь, да и утомил, наверное. А ведь можно писать и писать - было много интересного и значительного, веселого и трагического, много людей, событий...:
шофер Булька, остановившийся отлить у неприметного холмика в чистом поле, и потом писавший неделю объяснительные в КГБ,
Саня Силкин, провисевший между опорами анкера полдня в одном монтажном поясе,
Семеныч – автобурильщик высшей квалификации, паркующийся на стоянке после работы и выпадающий из-за руля на землю в мертвецки пьяном состоянии,
Айболат, со словами «Пацаны, смотри, зеленый рак!», погладивший скорпиона,
казахская свадьба в далеком ауле, куда меня со случайной девушкой с улицы увезли по ошибке, а привезли обратно только через три дня, когда все спиртное закончилось,
пес Рудик – заядлый курильщик и алкоголик,
бывший зек Чепышь, обидевшийся на людей и питавшийся только мелкой, пойманной в речке живой плотвичкой,
город Никольск, теперь Сатпаев, где раньше располагался один из женских сталинских лагерей, филиал АЛЖИРа (Акмолинский лагерь жен изменников Родины), где количество красавиц на душу населения в то время зашкаливало,
хлебосольный, вернее кумысо-баурсачный старый чабан, который жил с женой в степи на зимовке за много верст от поселений, всю жизнь получал неплохую по тем временам зарплату, покупал одни ватные штаны и телогрейку в год, а остальное складывал в сундук, который, святая простота, показывал нам, пацанам, ничего не опасаясь,
серия футбольных матчей с гарнизоном части прикрытия космодрома Байкунур, где командир после третьего проигрыша поставил на кон недельный паек масла, не свой, конечно, а всей части, и это таки мотивировало их команду на выигрыш...
Но это уже другие истории, может позже…