Расскажу об австралийской медицине и моих контактах с ней. Тема для меня все еще неприятная, но обещание есть обещание.
Система
Итак, первая часть медицинской темы: про медицинскую систему в Австралии. Без этого, наверное, нельзя рассказывать о случившемся со мной. Подобная австралийской, медицинская система существует во многих странах, но я буду исходить из того, что мой читатель об этом ничего не знает.
Австралия – страна социальная. Здесь никому не дадут умереть от болезни или голода, даже если он этого захочет. С другой стороны, если ты здоров, успешен, работаешь, не надейся на социальную помощь, наоборот, будь готов к тому, что тебя обдерут по-черному. По честному, через прогрессивные налоги.
Основу социальной медицины составляет правительственная программа Medicare. По этой программе все жители, не только граждане, но и такие "понаехали" как я, имеют право на социальное медицинское обслуживание. Это единственная социальная программа, которая на всех распространяется одинаково, независимо от доходов и социального положения.
В общем, программа заключается в том, что на каждое посещение врача, больницы и пр. государство выделяет N-ную сумму денег. Например, простой семейный врач за прием получает компенсацию от государства по программе Medicare около 60 баксов (эта сумма время от времени корректируется). Врачи работают по-разному: есть врачи, услуги которых целиком покрываются этими деньгами от Medicare, а есть, которые берут дороже. Ты сам выбираешь к кому идти. Семейные врачи, как правило укладываются в эту сумму, специалисты чаще берут дороже. Если ты идешь к врачу, который берет за прием дороже суммы компенсации, то Medicare компенсирует ему установленную сумму, а ты доплачиваешь то, что сверху, из своего кармана. Кроме того, больничное обслуживание тоже целиком оплачивается Medicare. Например, моя очень дорогая операция на сердце для меня бесплатна, все покрывает Medicare, а вот, если бы я решил увеличить грудь, сменить, не дай бог, пол, срезать жир с живота или вставить имплантаты в рот, пришлось бы платить самому или страховой компании, если у тебя есть частная медицинская страховка и она предполагает такого рода компенсации.
Лекарства здесь тоже свыше какой-то суммы компенсируются Medicare, не помню сейчас конкретную сумму. Т.е. в аптеке я никогда не плачу больше некоторой суммы за одно лекарство, как бы дорого оно не стоило.
Если у тебя есть кроме Medicare еще и медстраховка, которая это предусматривает, можешь рассчитывать на возврат от страховой компании того, что сам платил свыше Medicare, например переплату дорогим врачам. Кроме того, если у тебя есть медстраховка, ты имеешь право выбирать себе врачей в больнице, например, хирурга и гарантировано будешь знать, что на тебе не будут практиковаться студенты. Кроме того, по медстраховке ты можешь иметь отдельную палату, разные там телевизоры, ресторанное питание в больнице и пр. Если нет, то там и так палаты устроены таким образом, что каждый больной изолирован в своем просторном закутке, тебе не приходится светиться задницей на всю палату, когда тебе делают в нее укол, а также публично жрать свою продуктовую передачку.
Хотя и без страховки в больнице еда нормальная: каждый день приносят меню, ты делаешь заказ на завтрашний день и тебя кормят в соответствии с твоим заказом. Готовят, надо признать вкусно. Блюда, как у нас говорят – ресторанные, не размазанное ложкой по тарелке пюре на воде и кусок жилистой курицы. Хотя, я давно не был в отечественной больнице, может и в КЗ уже так же?
По медстраховке , а в некоторых случаях и по Medicare, ты можешь бесплатно получать медицинские приборы: от очков два раза в год, до тонометров, слуховых аппаратов и прочей лабуды. Можешь посещать дантиста не только драть, но и до какого-то предела лечить и протезировать зубы и т.д. У нас с женой есть медстраховка. Мы за нее платим ежемесячно около 300 баксов (напоминаю, здесь и везде доллары не американские, а австралийские. Сейчас курс 142 тенге за 1 доллар). Это оплата в первый год, без медицинской истории в Австралии. В следующем году будем платить меньше.
Что интересно, Medicare не компенсирует услуги скорой помощи, которая здесь очень дорогая. Вызов машины скорой помощи обходится примерно в 400 баксов. Поэтому австралийцы предпочитают добираться до больницы своим ходом. Медстраховка скорую помощь покрывает.
Все врачи здесь делятся на GP (семейные врачи) и специалистов. Семейного врача, и не одного, а хоть каждый день нового, ты можешь выбирать любого в любом районе независимо от места жительства. Однако, они есть везде. Практически в каждом микрорайоне есть медицинский центр различной величины, где работает несколько GP, часто есть лаборатория, рентген, ну, что-то типа нашей поликлиники, но поменьше. При любой болезни, ты должен идти к GP. Только он может тебе дать направление к специалисту, на анализы, выписать рецепт. Без направления от GP ты никуда не попадешь, тебя не будут принимать за любые деньги, а без рецепта здесь можно купить только Панадол и капли в нос.
В нашем районе на расстоянии не больше 5-и километров от меня как минимум четыре-пять медицинских центра. Если надо что-то типа продлить рецепт, сделать перевязку или взять направление на анализы, мы ходим в эти центры. Причем, медицинские центры обычно расположены прямо в торговых центрах - очень удобно, пошел за хлебушком, заодно и к врачу, здоровье поправить.
Но беда в том, что в этих близких центрах обычно нет русскоговорящих врачей, а не зная языка, можно общаться с продавцом пива, но никак не объяснишь врачу нормально, что в тебе болит, как тебя лечили в КЗ, какие лекарства ты пьешь... Ну и поэтому мы ездим к своему русскому семейному врачу совсем в другой район Сиднея, если нам нужна нормальная медицинская помощь.
Наш семейный врач - Дима из Питера, который когда-то в Союзе был кардиохирургом, а здесь выше семейного врача пойти не смог. Или не захотел – чтобы получить дипломированного специалиста, врачи здесь учатся по 12-15 лет. Ездить к Диме приходится за 42 км, но по сиднейским понятиям, это не так много. Дорога занимает примерно 50-55 минут. Точно так же очень далеко приходится ездить к кардиологу - Альберту Шафранскому, хорошему мужику, земляку, из Алматы. Правда, он как только Алматинский мединститут закончил, сразу же уехал куда-то в Африку с гуманитарной миссией лечить негров и больше в КЗ не возвращался. Эти два парня, можно сказать, спасли мне жизнь: Дима разглядел проблемы с сердцем и срочно отправил меня к кардиологу, а Альберт быстро поставил диагноз и устроил меня в госпиталь к лучшему хирургу без очереди и сейчас меня опекает. Но об этом я еще расскажу.
Как меня угораздило
Постараюсь описывать то, что произошло со мной, так, чтобы мои читатели за этим могли составить представление об австралийской медицине, насколько мне это удастся.
Есть у меня здесь в Сиднее друг Амджад. Привет Амджад. Познакомились здесь, в Австралии. Амджад был моим инструктором по вождению. Он и его очень приятная жена, Татьяна, из Ташкента. В Ташкенте Амджад был доктором наук, делал нормальную советскую карьеру, но, как бывало часто в те непростые времена, им пришлось уехать. Амджад – иорданец. Они поездили по свету и, наконец, осели в Австралии. У Амджада сейчас своя небольшая компания, которая занимается подготовкой водителей, а также доставляет в школы учащихся, которые в силу разных причин, не могут воспользоваться услугами школьного или общественного транспорта.
Вся моя сердечная история началась с того, что Амджад предложил мне с ним поработать, помогая развозить этих самых школьников.. Мне идея понравилась, потому, что давала возможность познакомиться с городом (ездить-то надо много), получить возможность упражняться в английском, общаясь тесно с носителями языка, просто поездить на машине со смыслом. Последнее мне очень импонировало, потому что всю мою жизнь в IT, я мечтал работать водителем. Нравилось также то, что это работа не от звонка до звонка, не на полный день, со свободным графиком, ну, в общем, захотелось попробовать. Но оказалось, чтобы вообще возить детей, необходимо пройти медкомиссию. Очень простую, не как у нас – семейный врач дает эту справку без всяких анализов, специалистов и пр. Если, конечно, ты хотя бы с виду выглядишь не доходягой. Надо напомнить, что в 2003 году у меня был инфаркт, мне его вылечили, но, естественно, одышка, ишемические боли остались, время от времени появлялись и я с этим по мере сил боролся. Однако это не мешало или не сильно мешало мне жить, я привык к этому состоянию. По словам Амджада и на примере некоторых его сотрудников, я понял что это никак не мешает мне выполнять эту несложную работу.
За справкой я пошел к своему семейному врачу Диме. Дима - парень очень мнительный и ответственный. Он практически уже выдал мне эту справку, но потом, на всякий случай решил сделать кардиограмму. После этого он молча зачеркнул мое заключение о годности, где уже, кажется, даже успел расписаться и сообщил, что хорошо бы еще на всякий случай сделать пару анализов крови прямо здесь в соседнем здании. А когда он получит мои анализы, я подъеду к нему, и он мне выдаст эту несчастную справку. Сдал кровь. Домой я ехал минут 50, сам за рулем, отлично себя при этом чувствуя.
Первое, что меня встретило дома – звонок телефона. Звонил Дима. Сказал, что получил мои анализы и что я должен немедленно вызвать скорую, тихенько лечь до ее приезда куда-то в уголок и не дышать. При этом голос у него был такой испуганный и несчастный, что если до этого я себя чувствовал хорошо, то в этот момент у меня поднялось давление, температура… все, что можно. Если бы в тогда мне сделали тест на беременность, он бы тоже оказался положительным. Однако, никой испуг не мог заставить меня вызвать скорую аж за 400 баксов. Позвонил Сергею, он бросил все свои дела и повез меня в госпиталь.
Приняли сразу, как только узнали, что меня направил GP с подозрением на какие-то нехорошие сердечные дела. Скоро получили по эл. почте от Димы и все мои анализы и его подозрения.
Кстати, интересно, что здесь анализы, рентгеновские снимки, врачебные заключения обычно не выдают больному. Если врач направил меня на анализы куда-то в клинику на другом конце города, то результаты все равно ему пришлют по почте, чаще, по электронной почте, но мне на руки не выдадут. Если же, почему-то общение между врачами затруднено и я должен что-то взять у одного врача и отнести другому, например огромный конверт с рентгеновскими снимками, мне это что-то выдают всегда в запечатанном виде. Вскрывать конверт считается верхом неприличия. Таким образом здесь борются с самолечением и излишней мнительностью больных.
Не буду расписывать пребывание в госпитале – я провел в нем одну ночь. Всю ночь брали анализы, что-то мерили, просвечивали рентгеном, подключали датчики и пр.
Кроме меня в палате лежали еще три мужика. Один не разговаривал и жил за своей занавеской, которая полностью здесь изолирует каждого из нас от других, если ее опустить. Два других, замечательные мужики – один итальянского происхождения, другой, кажется серб. Серб понимал отдельные русские слова – его учили этому в школе. Итальянец не понимал ничего, но принимал участие во всех разговорах. Говорили на русско-английско-сербском языковом миксе, но понимали все. Как ни странно, оба знали, что такое Казахстан (это здесь редкость), а серб даже что-то знал про Назарбаева и про каток Медео!
У серба и итальянца, а потом и у меня, все время были посетители. Посетители здесь в больницу ходят большими компаниями, пускают целый день. Они и приходят на целый день, время от времени прерывая визит на посещение кафе, которых в больнице огромное количество. Причем там действительно можно вкусно поесть и провести время. В больнице, кафе, больничном дворе запрещено курить. Поэтому окурками завалены автопарковки, куда можно выйти прямо из больницы, и примыкающие к больнице улицы. Видел тетку с иголкой в вене, которая выходила на соседнюю с больницей улицу покурить, волоча за собой стойку, на которой висела капельница с лекарством или, как у нас говорят, с системой..
Днем появился врач-индус, который сказал через переводчика, моего Сергея, что у меня не совсем то, чего испугался Дима, что он меня выписывает из больницы на обследование, которое я должен пройти, а потом явиться к нему на прием. Интересный момент: врачи здесь, те которые работают в госпиталях, обычно имеют еще и частную практику. Т.е. из госпиталя он меня выписывает, но назначает прибыть к нему на частный прием, естественно не бесплатный. Это ли не коррупция?
Сделав все необходимые исследования и обследования, через неделю я пришел к индусу на прием, где он просто без всякой подготовки сообщил, что мне надо срочно делать операцию, вернее 2 в одном: заменить аортальный клапан в сердце и провести аорто-коронарное шунтирование. Причем все надо делать быстро, т.к. больше полугода я не протяну. Больше ничего он мне объяснить не сумел, вернее я ничего больше не сумел понять. Но испугался очень. Все усугублялось тем, что я чувствовал себя неплохо, катался с Серегой по горам, жрал с Амджадом жирный плов (ах какой у него настоящий узбекский плов в настоящем казане на дровах!) и шашлык из молодого барашка и никак не собирался помирать или менять стиль жизни.
Два дня я пребывал в шоковом состоянии, почти уговорил себя, что врач-индус ошибся и что все не так страшно. Потом все же возобладал здравый смысл и появилось понимание, что нужно еще одно независимое мнение еще одного, а то и не одного, опытного врача.
Доктор Дима порекомендовал хорошего русского кардиолога, с которым я хотя бы смогу объясниться и вникнуть в проблему. Так, благодаря заботам Димы, я уже через неделю попал на прием к Альберту Шафранскому, хотя запись к нему обычно только на два месяца вперед. Надо сказать, что здесь запись к специалистам всегда за месяц-два. Я не понимаю, что они делают, если случай срочный? Или здесь у каждого есть свой Дима? Или надо вызывать скорую за 400 баксов?..
Шафранский мне понравился сразу. Что-то в нем, несмотря на появившийся за долгое время жизни в Австралии, акцент, очень импонировало. Кто-то сказал, что хороший врач, это тот, после разговора с которым, больному сразу становится лучше. Так вот, после разговора с Шафранским мне стало лучше. Он мне все очень хорошо объяснил, хотя, в отличие от индуса, отпустил мне три месяца жизни. Его объяснения, его манера поведения, убедили меня что 1) операцию делать надо и вариантов нет, 2) делать надо срочно, пока я себя хорошо чувствую, потому что ухудшение самочувствия будет прогрессировать с большой скоростью, 3) меня будет оперировать лучший, с его точки зрения, хирург, 4) все будет хорошо! Как ни смешно, решающим доказательством, что все будет хорошо, послужило его заверение, что через 6 недель после операции мне уже можно будет водить машину! – Ну, если, машину, подумал я, тогда конечно!
Самое удивительное, что проблема с клапаном у меня была всегда, с рождения, но ее почему-то не разглядели наши врачи в КЗ, хотя лечили меня от инфаркта, и я много лет наблюдался у кардиологов. У всех людей клапан трехстворчатый, а у меня двух. И теперь он уже почти не размыкается, кровь проходит только благодаря тому, что сердечная мышца утолщилась в несколько раз и с силой прокачивает кровь через маленькую дырочку, но этому скоро придет конец. Мне очень понравилось, как Шафранский объяснил мне дефект моего клапана. Он сказал, ну вот представь, у всех клапан устроен как эмблема Мерседеса, а у тебя как эмблема Мазды. Я наглядно это представил, мне стало очень за себя обидно: все на Мерседесах, а у меня Мазда, и это окончательно убедило меня, что соглашаться надо - не ездить же на Мазде остаток жизни. –Жили плохо, как говорит Витя Чайковский, хватит!
Я взял на раздумывание неделю, но уже понимал, что согласен, деваться просто некуда. Позвонил через три дня, а еще через три, благодаря стараниям Шафранского, поступил (так кажется говорят про больных) в кардиохирургическое отделение Ливерпульского госпиталя. Чтоб не было недопонимания, речь не о том Ливерпуле в Туманном Альбионе, откуда вышли мои любимые Битлы – Ливерпуль, это еще и один из крупных районов Сиднея где много иммигрантов и, поэтому, много хороших специалистов, в том числе и в медицине.
Приключения в приемном покое
Деваться некуда! Иду в больницу. Как это выглядит.
Приехали в приемный покой Ливерпульского госпиталя. Это в Сиднее один из самых больших и репутация неплохая. Предъявили направление от кардиолога, карту Medicare и медицинскую страховку. Предупредили, что медицинская страховка не действует для кардиологических операций, так как время ожидания год, а я застраховался два месяца назад. Они сказали - мы сами все проверим. Надо пояснить, что операция бесплатная и по карте Medicare, но страховка позволяет кроме того лежать в отдельной палате, выбирать себе врачей-хирургов, гарантирует, что на тебе не будут практиковаться студенты и прочие начинающие.
Лысый дядька в форме, очень похожей на полицейского бодро заколотил в компьютер все мои данные с полным рассказом как у меня нашли болезнь, как я попал к врачу, что сказал врач. После этого объявил, что я могу сидеть в зале ожидания, за мной придет медсестра из отделения.
После примерно двух часов ожидания в зале, к нам вышел бородатый, никак не похожий на медсестру мужик, и привел в комнату, где на стульчиках уже отдыхали двое больных со своей мишпухой.
Мужик сказал, что отделение подтвердило, что они нас берут, но свободных кроватей нет и надо ждать. Ждать пришлось недолго, он сообщил, что кровать нашлась, причем не одна на троих, а каждому по одной. Он очень радовался своей шутке, но все сидели серьезные и он решил, что мы его не поняли и немного обиделся.
Далее привел нас этот мужик в огромное помещение, разбитое на зоны занавесями. А каждой зоне стоит кровать и на ней лежит вновь поступивший. А вокруг суетятся несметное количество народу - врачи в зеленом, синем, белом. Со знаками отличия и без. А еще охрана в формах и полиция в формах и с оружием. Полное ощущение чего-то абсолютно нереального еще и из-за того, что все эти люди катят, смотрят, светят, крутят какие-то приборы, аппараты, роботизированные кровати. И на лицах у всех написано, что они все знают, что, зачем и почему они это делают.
Я бы сравнил все это с гигантским сборочным цехом самолетов, как их показывают по телевизору - каждый недоделанный самолет стоит на своей площадке, а вокруг него куча народу непрерывно суетится.
В мой отсек моя кровать приехала в тот же момент, что и я. Кровати здесь приезжают за больными в приемное отделение и уезжают вместе с ними. Какая кровать за тобой приехала, на той и будешь мотать срок. Кстати, на вид все кровати одинаковые - на колесах с тормозами и с пультом. С помощью пульта она трансформируется вверх, вниз, влево, вправо, изгибается, переламывается... Только что не летает.
Здесь же при мне кровать застелили и выдали больничную робу.
Это чудо достойно отдельного рассказа, хотя каждый видел его в американских фильмах про больницу. Это белая рубашка до колен, разрезанная сзади, которая надевается спереди, а сзади завязывается двумя веревочками. Естественно, нормальный человек завязать себе сзади веревочки не в состоянии, больной и подавно. Медперсонал это знает, и на твою попытку все же их завязать, машет рукой - мол, а на фига это тебе надо? Ложись и лежи вверх белым пузом.
Придумано это, думаю, чтоб раз и навсегда опустить человека ниже плинтуса - этакая психологическая смирительная рубашка. Какая же ты личность в рубашечке с тесемками, с голым задом в прорези и с биркой как у новорожденного на руке?! Я отстоял под рубашечкой шорты и это спасло меня от окончательного унижения. Кстати, как потом оказалось, этот рубашечный ритуал необходим только в приемном покое, а потом, когда тебя привезут в отделение, можешь ходить в чем хочешь, хоть в костюме с галстуком. Это окончательно утвердило меня в мнении, что при приеме в больницу людей специально деморализуют, чтобы они не выступали и были всем довольны.
Когда я наконец, взгромоздился на кровати , то по одному, то группами набежала куча народу, потом как-то отбежала и я остался с иглой в вене, просвеченный рентгеном, с откачанной на анализы кровью, с манжетой тонометра на руке, с датчиком пульса на пальце, с приклеенными к ногам, рукам, груди примерно дюжиной электрических контактов для кардиограмм и еще чего-то. От всего этого к космическому пульту за изголовьем кровати тянулись толстые жгуты разноцветных проводов. А на самом пульте цветной монитор непрерывно показывал в реальном времени все параметры моего многострадального организма.
Во время всей этой технократической вакханалии несколько человек задавали мне одни и те же вопросы и довольные все это записывали в тетради, на бланки, в компьютеры... Видно для того, чтобы потом сверить и проверить, не наврал ли я чего.
Совсем забыл сказать, что мои познания в английском таковы, что когда я им говорил, что "май инглиш из вери вери бэд", я очень себе льстил. Поэтому на все вопросы отвечал мой сын Сергей а я только кивал головой и нечленораздельно выражал свое согласие фразой, очень похожей на "Я, я, натюрлих!"
Так продолжалось довольно долго - часа три... Наконец пришел мужик и повез меня в палату. Прямо на кровати со всеми проводами, только провода отсоединили от пульта на стене и присоединили к маленькому аппарату с пультом и монитором, который пристроили в ногах на кровати. Пока ехали на мой третий этаж через лифты и лабиринты коридоров, выяснилось, что мужик, который меня вез, знает несколько русских слов типа здрасьте и спасибо... Так и проговорили всю дорогу.
Палата меня приятно удивила. Она оказалась одноместная, светлая, чистая, со своим отдельным санузлом, душем, гелем для душа, телевизором и пр.
По запросу больницы страховая компания подтвердила, что оплатит мои расходы. Все контакты со страховой компанией больница берет на себя от моего имени, на что я ее сегодня письменно уполномочил. Причем, что удивительно, больница даже оплачивает 500 долларов, которые по договору я должен оплачивать сам вместе со страховой компанией, чтобы у меня не было искушения обращаться по мелочам, а страховка бы шла на покрытие действительно больших затрат. И я, дурак, всему этому поверил… Но это отдельный рассказ, впереди.
И еще одно наблюдение, на сегодня последнее. Я уже говорил о том, что в приемном покое трудится огромное количество народа. Так вот то же во всей больнице. Мне показалось, что на каждого пациента здесь по три, как минимум, человека персонала. Опуская врачей, разных специалистов - рентгенологи, стоматологи, массажисты, катальщики кроватей, уборщики, официанты, ... Не счесть всех, просто достаточно сказать что на моем "посту" работает три медсестры-медбрата, которые обслуживают всего шесть одноместных палат. И это несмотря на полный автоматический мониторинг нашего состояния.
О том, что со мной делали в больнице, в следующий раз. И уж точно, не сегодня.
В больнице
Продолжаю про больницу, чтобы уже отделаться от этой темы и постараться все забыть.
Вы обратили внимание, что все современные больницы похожи на лабиринты, причем в нескольких уровнях. Надо знать с какого этажа куда есть переходы, где свернуть в узенький проход, хотя перед тобой широченный никуда не ведущий коридор, где подъехать на лифте и т.д. Ливерпульский госпиталь не исключение, наоборот, его топографии я в принципе не понял за время своего пребывания.
В наших больницах хотя бы со временем приходит какой-то опыт и понимание, потому, что время от времени надо попасть на какую-то процедуру, найти буфет, если он есть, комнату свиданий, если ты не на постельном режиме и пр. Причем никто никогда тебе не объясняет ничего определенно, говорят, топай, мол, вперед потом направо, и считают, что теперь-то не заблудишься. В Австралийской больнице никуда и никогда идти не надо – даже если ты вполне ходячий, тебе привезут коляску, заставят сесть и довезут до места. По дороге будут спускаться-подниматься на каких-то лифтах и проходить через двери, которые открываются по их пропуску-пластиковой карте. Так что запомнить или представить больничный комплекс нет никакой возможности. Да и зачем: без пропуска никуда, кроме фойе на первом этаже, не попасть.
Могу утверждать только, что этажей там не больше шести, судя по табличке в лифте, а самих лифтов больше 37, потому, что я ездил на лифте №37. Лифтом я называю группу кабинок от двух до четырех, сгруппированных в одном месте, т.е. двери в кабины там нумеруются №37а, №37b и т.д.
Посетителей к больным пускают все время кроме перерыва на дневной сон с 14 до 16 часов. Понятий ходячий – лежачий нет – пускают ко всем одинаково, но не больше 3-х человек за раз. Хотя, видно, это не очень соблюдается: я видел компании и человек по 8 с детьми и бабушками на колясках.
Персонала много. Непривычно много. Помню, давно правда, лежал в карагандинской больнице в кардиологическом отделении, там было 2 сестры в смене на все отделение из 12 палат в среднем по 4 человека в каждой. На самом деле, одна всегда «отдыхала», а по простому – дрыхла, т.е. работала практически одна. В Ливерпульском госпитале бригада из двух медсестер, которые на самом деле чаще медбратья, обслуживает максимум 6-8 человек в трех-четырех палатах. Удивительно, но никто из них не «отдыхает». Бригада меняется два раза в сутки: дневная смена – 9 часов, ночная – 16. Смены пересекаются и примерно час передают друг другу информацию о больных.
Происходит это примерно как у нас врачебный обход: два раза в день к тебе в палату заходит толпа людей: новая смена, старая смена, старшая сестра, пара стажеров… Кто-то из старой смены рассказывает обо мне остальным: что со мной произошло и как я провел последние несколько часов. Все это так подробно, что я бы про себя столько не наговорил.
Врачебный обход происходит не часто. Не каждый день. Вообще, если у тебя все хорошо и штатно, то врача ты можешь вообще не увидеть. Но это не значит, что он не видит тебя: они сидят в своих кабинетах и следят за тобой на экране монитора. Т.е. там постоянно выводятся все данные о каждом больном и, если что-то не так, не в параметрах, монитор воет и мигает. Дальше он принимает решение надо ли ему поднять зад и посмотреть на меня, либо достаточно дать предписание медсестре в виде компьютерного сообщения.
Компьютеризация полная или близко к тому. Это, конечно, тяжелое отделение кардиохирургии, может оно оснащено особо и в других отделениях это не так, но я пишу о том, что видел сам.
Если ты дооперационный и не тяжелый сестра заходит к тебе в палату каждые 3-4 часа и с помощью универсального такого устройства на колесиках измеряет давление, температуру, пульс, наполнение крови кислородом, делает кардиограмму и хрен знает, что там еще. Никуда ничего не записывает – все данные автоматом передаются на главный компьютер и ложатся в БД.
Если же ты тяжелый и за тобой надо приглядывать, например, после операции, то у тебя на шее висит устройство, которое постоянно замеряет твои характеристики и передает их на компьютер. Естественно, ты при этом обклеен датчиками. Об этих датчиках-электродах особо: на них клеящий слой, их прикладывают к телу и они приклеиваются так, что как бы ты потом не вертелся, они не падают. Но когда надо, снимаются легко. Все одноразовое. Вспоминаю эти же датчики в наших больницах – на вид, они такие-же, но все время отваливаются, не контачат, не держатся, извините, на волосатой груди, требуют укрепления с помощью пластыря, при отрывании которого от тела забываешь, что ты интеллигентный человек...
Передача данных от всех устройств к главному компьютеру и обратно через Wi-Fi, поэтому жгутов проводов нигде не наблюдается. Данные обо всех подключенных и неподключенных больных постоянно выводятся на: 1) мониторы в кабинете врачей, 2) мониторы на сестринском посту, 3) мониторы, которые висят в коридоре напротив каждой палаты так, что хоть один из них виден медсестре практически из всех точек, куда ей зачем-то надо ходить, а также виден на соседнем посту «чужой» медсестре.
Вообще, обилие аппаратуры поражает: я нечаянно забрел в какую-то комнату рядом со своей палатой, где стояли как минимум два десятка этих аппаратов для измерения всего на колесиках, т.е. практически для каждого больного есть резервный аппарат. Ну, кажется про автоматизацию все.
Про больничный распорядок. Больница просыпается рано. В 6 часов утра. Дальше в указанном порядке:
появляется тетка которая моет полы, за ней мужик, который тряпочкой вытирает окна, стены, столы и пр. Почему-то именно так: полы тетка, с тряпочкой дядька.
приходит дама из лаборатории, которая берет кровь на анализы. У меня почему-то брали каждый день. По три пробирки.
медсестры перестилают постель, меняют полотенца, салфетки. Меняют обычно все независимо от того, пользовался я этим или нет. Они и не спрашивают: положено менять, меняют. В это время ты принимаешь душ. Санузел с душем в каждой палате, поэтому торчу там сколько хочу.
медсестры выдают лекарства и делают уколы, кому назначено. Мне регулярно кололи что-то в живот, совсем не больно.
развозят завтрак. Система примерно как в самолете: похожая тележка, похожие подносы с едой, правда побольше. Еда вкусная и вполне достаточная по количеству даже такому обжоре, как я.
принимают заказы блюд назавтра. Выдают листок с меню и ты там помечаешь, чего бы тебе хотелось.
набегает несколько практикантов-интернов, щупают, расспрашивают, записывают. Иногда с преподавателем. В отличие от наших студентов, очень старательные, очень улыбчивые, очень вежливые. Слово «спасибо» как паразит…
врачебный обход. Это не каждый день и только, если ты врачу зачем-то нужен. Просто так не ходят.
Ну и так далее, наверное уже можете представить?...
Что бы с тобой не делали: анализы, измерения, раздачу лекарств и пр., тебя обязаны идентифицировать. Несмотря на то, что на руке не снимаемая бирка (только ножницами), тебя обязательно попросят назвать имя и день рождения. И внимательно сверят с биркой и со своими записями.
После операции от боли дают таблеточки, видно, с наркотиком. Эту таблеточку раз в день приносят две сестры – одна в слух называет название лекарства и изучает бирку. Потом ты называешь имя и дату рождения и в их присутствии глотаешь таблетку. Вторая внимательно следит, записывает в журнал и расписывается. Видела, мол, он съел, не заныкал.
Относительно много русских, вернее русскоязычных. У меня такими были: одна женщина из лаборатории, мой ведущий врач-кардиолог, анестезиолог, одна уборщица и одна медсестра, на самом деле сербка, но хорошо учившая русский в школе.
А один раз случилось такое: по коридору идет мужик, катит больного в соседнюю палату. Местный санитар. В красной футболке. На груди номер 12 на спине крупно написано - Россия. Я подошел, говорю, почему Раша? Он отвечает - я любою Россию. Там лучшие в мире футболисты... На русском не говорит. Контакт продолжить не удалось - он не захотел и быстро смылся.. Да и не мог же я признаться, что не представляю, кто там под номером 12 в сборной России.
В больнице посетители не одевают халатов, не натягивают на обувь бахилы. Видно, у них грязь не такая грязная и заразная как у нас. Однако никто из медперсонала не дотронется до тебя не натянув одноразовых стерильных перчаток, а зачастую еще и одноразового фартука. Везде: на двери палаты, в коридоре, в санузлах висят емкости с обеззараживающим веществом, похожим на пену, которая при попадании на кожу и размазывания, куда-то девается без остатку – руки не надо не вытирать, не мыть.
Вообще, можно рассказывать еще долго, но начало надоедать. Хотя придется рассказать кратко как меня там лечили.
Лег в больницу 13 марта. Оперировали 18-го. Пять дней неспешно готовили: рентгены, анализы, осмотр зубов, какие-то лекарства толи для разжижения, толи для сгущения крови. Сделали ангиографию: это когда через вену в паху вводят в сердце камеру и вживую смотрят что и как будут отрезать. Интересная процедура – вообще никакой боли, ничего не чувствуешь, зато на большом экране видишь как этот щуп ползает по твоим сосудам, чего-то там отодвигает, куда-то заворачивает. Естественно, я ничего не понял, но впечатляет.
В день перед операцией появился анестезиолог Леонид, узнал про аллергию, старые болезни и пр. Потом пришел хирург, рассказал, что он будет делать со мной, несчастным. Потом долго ждали переводчика из официальной правительственной конторы, который перевел мне документ про то, какие есть риски, что помирает по статистике чуть больше 2% и что они ни за что не отвечают, если я в эти проценты попаду. Подписал документ. Вечером пришли два мужика и очень шустро сбрили с меня всю шерсть, даже в тех местах, которые к сердцу, по моему разумению, никакого отношения не имеют. Перед сном принял душ с каким-то специальным обеззараживающим моющим средством, лег в стерильную постельку, выпил таблеточку для засыпания и отключился до утра.
Утром разбудили рано, положили на кроватку с колесиками, повезли куда-то в операционную. Там красная линия, натурально нарисованная на полу. За нее нельзя родственникам. Прощаюсь.
Повезли. Жена с сыном машут вслед. Здесь же быстренько сделали какой-то укольчик и я стал очень тихим, без мыслей в голове. Опять пришел анестезиолог, начал вставлять страшные иголки в вены на руках, что-то в шею. Потом меня оставили и только время от времени кто-то подходил и спрашивал как я себя чувствую, просили назвать имя, пожать руку, повертеть глазами. Очередная подошедшая женщина в халате сказала мне что сейчас ко мне придет моя семья. Я очень удивился, ведь только что уже попрощались… И только по радостным мордам подошедших к кровати жены и сына, я начал догадываться, что уже все позади, уже мне все сделали и я не попал таки в те пресловутые 2%.
Оказывается меня 7,5 часов мучили на операционном столе с остановленным и вынутым частично сердцем, потом я почти сутки спал каким-то специальным сном, но не помню ничего, как будто бы все время был в сознании и все контролировал.
Из этого времени, из 7,5 часов, как мне сказал хирург, он 2,5 часа с трудом освобождал меня от старого, совсем заросшего клапана, и 2,5 часа отрезал рубцы – последствия лечения моего инфаркта в Казахстане. С его слов, если бы меня так лечили в Австралии, я бы мог через суд получить очень большую компенсацию. Думаю, он не совсем прав, все же 13 лет прошло, может тогда и в Австралии так лечили?..
Хочу отдельно сказать, что за все время моего послеоперационного восстановления я ни разу не чувствовал боли. Я ожидал, что будет очень больно после операции со слов своих друзей, которым делали что-то похожее в Томске и в Германии. Но в Австралии совсем другая установка: здесь обезболивают так, что не чувствуешь никакой боли вообще. Как я понял, это разные медицинские парадигмы.
После операции я двое суток провел в реанимации, (интересное место, но описывать сейчас не буду), и был переведен в палату. Там посмотрел на себя со стороны и испугался: фильм ужасов, да и только – грудь распилена от шеи до живота, из живота торчат три трубы диаметром в 1,5 см, из носа труба, из шеи труба, еще труба, извиняюсь, ниже живота, на ноге 6 разрезов по 5-10 см, скрепленных металлическими скобами. Ужас в общем.
В палате в первый же день освободили от всех труб и заставили встать с постели и маршировать на месте. Встал, маршировал. Никакой боли, никаких больших неудобств, все нормально, если в зеркало не смотреть. На пятый день, перед выпиской, я уже ходил по 10 кругов по коридору и даже выходил гулять на улицу в садик в сопровождении жены.
Больше всего, как я понял, врачи боятся за нормальное функционирование легких. Оказывается во время операции они специальным устройством сжимают легкие почти в три раза, чтоб появилось пространство. После операции, еще в реанимации, заставляют делать дыхательные упражнения с помощью приспособления из трех стеклянных трубок, в каждой пластиковый шарик, из него выведен резиновый шланг, через который надо отсасывать на вдохе воздух из трубок, чтобы приподнять потоком воздуха хотя бы два из трех шариков. У меня с этим проблем не было. Поднимал все три.
На пятый день после операции мне сказали, что я вполне могу отправляться домой, все со мной нормально. Дома, кроме дыхательных, никаких процедур, никаких специальных лекарств. Если будут боли, пить Панадол! Не было, не пил. Никаких обезболивающих через пять дней и никакой боли.
Выписка из госпиталя, это отдельный рассказ. Они считают, что раз тебя выписывают, то ты вполне готов к жизни вне больницы со всеми ее трудностями. Поэтому меня утром часов в 10 выгнали из палаты в большой зал, где куча людей ожидают, что им разрешат идти домой. Насколько здорово они лечат, настолько наплевательски относятся к тем, кого, как они считают, вылечили. Короче, я провел на стульчике около 6 часов. Сначала ждали пока врач подготовит документы, потом ждали, когда мне выдадут какие-то лекарства, которые не дают в аптеке… Я понял тогда, что раз я это выдержал, значит меня действительно хорошо подлечили!
Сейчас после операции прошло 8 недель. Я давно вожу машину, езжу как обычно с Сергеем в горы по экстремальным маршрутам, собираю грибы, чиню скамейки… Болей в сердце не было после операции не разу, я даже могу бегать и идти на подъем, чего не мог последние несколько лет.
Что еще… Клапан во мне стоит свинячий. Надеюсь это никак не повлияло на мой характер. Хрюкать не стал. Насчет кошерности не переживаю. Лет через 15 клапан придется менять, но для этого уже не надо будет пилить грудь, все сделают через вену. А может за 15 лет, что-то еще интересненькое придумают!
На клапан выдали паспорт – модель, серийный номер, размер… Теперь я киборг.
Все, надоело писать. Обещание я выполнил – все изложил. Если есть вопросы, отвечу.
Извиняюсь за сумбурность и возможные ошибки – хотелось быстро с этим покончить.